Страшный год опустошил мурманскую культуру. Ушли из жизни художники Никита Духно и Александр Феофилактов, музыкант Дмитрий Гилёв. Уже в 2021-м к ним присоединились актёры Андрей Бобров и Сергей Гронский, поисковик, писатель Михаил Орешета. Все они родились в пятидесятые годы, а это знак особого характера.
Наш Дед Мороз
Андрей Бобров, Сергей Гронский и Михаил Орешета родились в послевоенное время, их детство прошло среди фронтовиков, совсем молодых, многие из которых не чаяли вернуться живыми, а потому очень любили жизнь. Мальчишки в каждом дворе играли в войну и по ребяческой глупости завидовали отцам. Дети тогда для всех были общими, любая мать звала к столу и соседских. Это время сформировало в чём-то похожие сильные характеры. Каждый из тех, кто ушёл в этом году, – мощная неповторимая личность.
Актёр Драматического театра Северного флота, активный участник культурной жизни, военно-патриотического и добровольческого движения Заполярья Андрей Бобров часто на концертах выступал в офицерской форме. Это был не столько образ, сколько его внутренняя суть. На Масловские чтения он приходил с гитарой, исполнял песни военных лет. В год юбилея Константина Симонова в университете Бобров негромко и грозно читал «Жди меня», «Ты помнишь, Алёша...». Он был щедр, бескорыстен и переполнен творческой энергией. Однажды Бобров рассказал о планах постановки мужской частью театральной труппы «Василия Тёркина» Твардовского. Спектакль не состоялся, однако сам он читал «Тёркина» в концертных программах, поскольку ощущал родство с этим всё повидавшим в жизни русским солдатом.
Жители Мурманска и Североморска хорошо знали Андрея Боброва как постоянного ведущего городских праздников и официальных торжеств. Помимо этого, Андрей Андреевич участвовал в военно-шефской работе, вёл волонтёрскую деятельность. Накануне нового, 2021 года он лично поздравлял мурманчан как волонтёр акции «Дед Мороз в каждый дом».
«Андрей Андреевич весь был соткан из ярких неожиданных поступков. Помню, как поздно вечером он вёз нас из Дома молодёжи после конкурса стихов Есенина, в котором, как всегда, с радостью согласился участвовать в качестве члена жюри, – вспоминает кандидат филологических наук Ольга Пожидаева. – Всю дорогу читал стихи Есенина и пел романсы в машине. Мог прислать новый сценарий поэтического вечера, чтобы его обсудить. С возрастом он не утратил способности удивляться и радоваться всему настоящему. Первое пространное письмо написал мне по электронной почте после нашего поэтического вечера, где я и ребята читали стихи, обсуждали их. Письмо у меня сохранилось. А ещё каждый год он участвовал в захоронении останков павших воинов вместе с Михаилом Орешетой».
«Как под отцовским крылом»
Видел ли кто-нибудь Михаила Орешету в цивильном костюме? Нечасто, больше в камуфляже и тельняшке. Выразительный облик свидетельствовал о главном деле его жизни. Природа щедро его одарила. Он мог бы стать незаурядным учителем, политиком, которому доверяют люди, большего достичь в писательстве, защитить диссертацию – архивных материалов хватало, но решительно выбрал дорогу поисковика, которая не сулила ни денег, ни быстрых побед, ни академической степени, только людскую благодарность. Твёрдый характер, убеждённость в нравственном смысле поступков, дружественное внимание к людям вызывали уважение к нему в любом сообществе.
«Мне посчастливилось – я знала его близко. Это душевная близость, которая соединяет тебя с человеком не только как с коллегой и соратником, но делает его для тебя практически родным, совершенно невзирая на количество встреч. А встречи не были частыми, – рассказала член Союза писателей России и член Союза журналистов России Елена Леонова. – Михаил Григорьевич всё делал на совесть. И поэтому, понимая, что не сможет отдавать равное количество сил руководству писательской организацией и поисковому делу, сделал выбор в пользу второго, добровольно сложил с себя полномочия ответственного секретаря. Лично для меня это его решение было шоком. Потому что под его руководством, словно под отцовским крылом, всегда было спокойно. Была твёрдая внутренняя убеждённость: из любой, самой сложной ситуации он найдёт выход. Его авторитет и профессионализм были непререкаемы. И все эти годы он всё равно оставался главным. Это чувствовалось везде, где он только появлялся».
Орешета был ярким, честным и сильным, не приемлющим лжи, настоящим лидером. Нет в Кольском Заполярье человека, который не знал бы имени Михаила Григорьевича.
«Писательский десант, который он много лет подряд высаживал на Терский берег, на всю жизнь остался в памяти тех, кто хоть раз побывал в этой поездке! – продолжила Елена Леонова. – Я даже не знаю, что приносило большее удовольствие – литературные встречи или само автобусное путешествие, наполненное общением, весельем и, конечно же, незабываемыми «орешетовскими» прибаутками! Однажды, во время одной из остановок «на перекур», Михаил Григорьевич, хитро прищурившись, поинтересовался, хотим ли мы посмотреть на «писательскую» сосну. Само собой, вся наша тусовка захотела увидеть эту диковинку. Кривая невысокая сосна оказалась с дуплом, в которое, по словам Орешеты, нужно запихнуть руку, и тогда эта рука начнёт писать так, как никогда до этого не писала. Мол, такая традиция. Конечно же, все сразу пожелали напитаться творческой писательско-сосновой энергией. Уже забираясь в автобус, кто-то поинтересовался: «Откуда пошла такая замечательная традиция?» «Да я вот сейчас придумал», – засмеялся Михаил Григорьевич. А я… я очень хорошо запомнила его взгляд – незабываемый взгляд, в глубине которого всегда читалась какая-то затаённая то ли боль, то ли дума, сочетающаяся с внутренней мужской добротой».
Слушали, отложив смартфоны
Характер Сергея Гронского тоже формировался событиями военного времени. В поэме «Прикосновение душ» он так вспоминает отца, кадрового офицера: «Погоны моему папане очень шли... Он первым Вильнюс брал и рвался к Кёнигсбергу, // За что всю жизнь носил изрядный капитал –// Осколок за крестцом и в теле — пулю-стерву». Гронский внешне не был военным человеком, но был дисциплинирован в работе и стремился к совершенству, даже самая маленькая роль не была для него проходной. Читая его книгу стихов «При свете рампы», удивляешься эрудиции автора: его собеседники – Гомер, Шекспир, Гоголь, Толстой — это ладно, но когда в одном послании были узнаваемы интонации Ронсара, французского поэта эпохи Возрождения, – остаётся помолчать!
Гронский, один из ведущих и любимых публикой актёров, многогранный и яркий артист, служил Мурманскому областному драматическому театру более 30 лет. За это время он исполнил свыше 100 заметных разноплановых ролей. Актёр нередко играл в телевизионных фильмах и сериалах.
Вместе с Бобровым он выступал на литературных вечерах и встречах, готовил собственные поэтические программы и не ради саморекламы, без расчёта на оплату, а из внутреннего побуждения донести прекрасное слово до слушателей. Как он читал Пушкина! Однажды в библиотеке он общался с учениками старших классов. Только двое уткнулись в смартфоны, остальные слушали бархатный богатый интонациями голос. В наш цифровой век Гронский давал понять, что только человеческое начало может быть прекрасным. Альбер Камю писал, что Прометей вместе с огнём дал людям ремесло и искусство. Люди выбрали ремесло, и только немногие – служение искусству.
Это страшное коронавирусное время останется в истории, потому что людские потери и наше горе были огромны. Когда-нибудь учёные начнут воссоздавать это трагическое время, и за фактами, житейскими буднями одно за одним будут вставать прекрасные, полные достоинства лица наших современников.