Судьба заполярного Маресьева. Историки подвергли сомнению воздушный таран

Легендарного лётчика-североморца, Героя Советского Союза Захара Сорокина часто называют «вторым Маресьевым». Даже несмотря на то, что события с ним происходили на несколько месяцев раньше. Однако он так и остался в тени прототипа всемирно известной «Повести о настоящем человеке».

Героическая семёрка

В июле 1941 года Захар Сорокин появился в Заполярье – в эскадрилье Северного флота, которой командовал сам Борис Сафонов (первый дважды Герой Советского Союза, заслуживший это звание в ходе Великой Отечественной войны, лучший советский лётчик-истребитель 1941-1942 годов. – Прим. ред.).

Сорокин был награждён орденом Красного Знамени «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с германским фашизмом и проявленные при этом доблесть и мужество».

А уже в сентябре Сорокин был награждён орденом Красного Знамени, как было написано в постановлении, «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с германским фашизмом и проявленные при этом доблесть и мужество». За этой размытой формулировкой скрывались четыре сбитых самолёта противника. Причём наградной лист датирован 16 сентября, а накануне, 15 числа, на его счету оказался ещё один сбитый вражеский самолёт в районе Западной Лицы. В документах этот подвиг описывается так: «5 И-16 и 2 МиГ-3, ведущий группы Сафонов, вылетели на отражение 52 самолётов противника, пытавшихся бомбить передовые позиции наших войск на Мурманском направлении. Героическая семёрка наших истребителей перехватила немецкие самолёты до подхода к цели и, несмотря на сложную метеообстановку и многократное численное превосходство противника, навязала воздушный бой. Не выдержав стремительной атаки, немцы в панике сбросили бомбовый груз по своим войскам, потеряв при этом 10 самолётов и передав по радио: «Мы окружены советскими истребителями», панически ушли на свой аэродром. Все наши самолёты вернулись без потерь».

Невечная память. В Лиинахамари рухнул памятник времён ВОВ Подробнее

Однако уже через месяц жизнь Захара Артёмовича разделится на до и после. 25 октября 1941 года он вместе с Дмитрием Соколовым вылетел в район Териберки. Уже после войны, став профессиональным журналистом и писателем, лётчик подробно описал тот полёт. Как вступили в бой с четырьмя мессершмиттами, в котором он одного сбил. Как раненый, израсходовав боекомплект, совершил таран и на неисправном самолёте сделал вынужденную посадку на лёд замёрзшего озера. Как уже на земле на него напал огромный дог, которого взяли с собой немецкие асы, а также о последующей перестрелке с одним и рукопашной с другим лётчиком.

Дог в истребителе?

Правда, надо заметить, этот эпизод в жизни Захара Сорокина вызывает большие сомнения у историков. Некоторые считают такое описание боя художественным вымыслом. В наградном листе самого Сорокина в июле 1944 года скупо записано: «25.10.1941 г. в р-не Териберки в воздушном бою т. Сорокин был подбит в 30 км от аэродрома базирования…», а в журнале боевых действий 72-го авиационного полка: «В р-не Кильдина ведомый Соколов потерял из виду ведущего. Лейтенант Сорокин на аэродром не вернулся». И никаких сбитых самолётов, а тем более тарана. К тому же документально не зафиксированы вообще какие-либо потери немецкой авиации на Мурманском направлении в тот день.

Таран же, который должен был стать первым воздушным тараном на Северном флоте, многие источники датируют только 27 апреля 1942 года и приписывают его Никифору Игнатьеву. Специалистов смущает и толстый лёд на озере в не самом холодном октябре 1941-го, и огромная собака в тесной кабине пилота.

И нет пока чёткого понимания, что произошло тем роковым днём 25 октября 1941 года с лётчиком Сорокиным. Обе стороны настаивают на исторической правде тех событий. Одни – на правде мемуарной, другие – документальной.

Военный историк Юрий Рыбин по этому поводу пишет: «Конечно, теоретически в тесную кабину воздушного стрелка-радиста двухмоторного истребителя «Мессершмитт BF-110» втиснуть «клыкастого дога» можно. Однако в кабину лётчика даже теоретически не получится. Главное – зачем?! Чтобы лаем и устрашающим видом отгонять североморских лётчиков от мессершмиттов? Если серьёзно, представьте на миг: непристёгнутый дог в кабине истребителя в полёте на высоте 1000-1500 метров. В октябре. В Заполярье. Короткошёрстный дог во время 40-50-минутного экстремального для собаки полёта в зимних условиях Крайнего Севера в неотапливаемой кабине, когда за бортом минимум минус 40 градусов. Да бедный пёс в лучшем случае отморозит себе лапы и что-нибудь ещё, а в худшем – просто околеет… А если при этом предстоит вести воздушный бой, а собака не пристёгнута ремнями, что с ней будет при резких манёврах? В лучшем случае разобьёт голову…»

Наверное, первым, кто написал о том бое 25 октября, был Александр Жаров. В ноябре 1941 года после встречи с героем в госпитале вышла его статья «Подвиг Захара Сорокина». В ней присутствует тот самый воздушный таран, но о собаке не сказано ни слова.

И нет пока чёткого понимания, что произошло тем роковым днём 25 октября 1941 года с лётчиком Сорокиным. Обе стороны настаивают на исторической правде тех событий. Одни – на правде мемуарной, другие – документальной.

Путь к своим

Благо дальнейшие события той истории никто не оспаривает. Был долгий, шестидневный путь к своим. Обмороженные ноги, ампутация, многомесячное лечение, вердикт медицинской комиссии – демобилизовать. Сорокин тогда сразу написал протест, и комиссия смягчилась: «Ограниченно годен к военной службе». Добиваться возвращения к полётам пришлось в Москве у наркома военно-морского флота. И наконец, заключение очередной медицинской комиссии: «В порядке индивидуальной оценки Сорокин З. А., старший лейтенант, признан годным к лётной работе на всех типах самолётов, имеющих тормозной рычаг на ручке управления, и к парашютным прыжкам на воду».

В марте 1943 года Захар Сорокин возвращается в свой полк, ставший к тому моменту 2-м гвардейским, и в том же месяце сбивает очередной самолёт. А 19 апреля 1943 года он участвовал в знаменитом бою, в котором Николай Бокий сбил немецкого аса Рудольфа Мюллера. Сорокин был командиром звена и один Ме-109 записал на свой счёт. После возвращения в полк число сбитых им самолётов достигло к концу войны шести штук, и ещё один считался подбитым. Кстати, у легендарного Алексея Маресьева это же количество за всю войну!

В наградном листе Героя Советского Союза Захара Артёмовича Сорокина от 10 июля 1944 года значится: «Сбиты 5 бомбардировщиков, 6 истребителей и один подбитый Ме-109, 4 успешных вылета на разведку кораблей и баз противника, 10 успешных вылетов на сопровождение ударной авиации и 103 успешных боевых вылета на различные боевые задания. За лично сбитые 11 самолётов противника, за произведённые 117 успешных боевых вылетов, за мужество и героизм, проявленные в воздушных боях, достоин представления к высшей правительственной награде – Героя Советского Союза».

И пусть среди 11 сбитых самолётов не оказалось того, октябрьского в 41-м, и пусть документы не фиксируют его воздушный таран, в героизме Захара Сорокина не может быть никаких сомнений. Подвиг его в преодолении, вере и нескончаемой силе воли.