О дивный книжный мир. Что почитать в самоизоляции?

В Мурманской области северяне старше 65 лет вновь в самоизоляции. Предлагаем не расстраиваться, а насладиться этим временем и почитать.

Одна из самых известных историй о книгах принадлежит Данте в «Божественной комедии», она основана на реальных событиях XIII века. Во втором круге ада в огненном вихре мчатся Паоло и Франческа, несчастные любовники. Юная Франческа была выдана замуж за старшего брата Паоло, Джанчотто Малатеста, старого и некрасивого. Франческа была верной женой, но однажды, дожидаясь Джанчотто из поездки, они с Паоло читали «О Ланчелоте сладостный рассказ», бледнели, плакали над повестью о несчастной любви, а потом внезапно поцеловались и... «никто из нас не дочитал листа», а Джанчотто не пощадил влюблённых.

Способна ли книга в наши дни так взволновать душу? Может ли она определить судьбу человека, поменять его мироощущение? Рассуждает кандидат филологических наук, американист Марина Наумлюк.

Посредственный романист?

Когда я выбираю книгу, то чаще исхожу из профессионального филологического интереса. Сейчас меня привлёк Сомерсет Моэм, чьи книги бесконечно экранизируют, переиздают и покупают. Есть ли правда в том, что некоторые критики считают его посредственным романистом? Почитаем «Карусель» (1904), ранний роман двадцативосьмилетнего автора. Ещё не состоялись шедевры («Театр», «Луна и грош», «Бремя страстей человеческих»), впереди служба агентом английской разведки, войны, слава, деньги, а сейчас он завсегдатай декадентских салонов, поклонник Уайльда и Ницше, не чуждый эстетизма. Он видит жизнь как «вращение карусели в жалком спектакле»: разрушается викторианский порядок, традиционные понятия морали, люди ищут опору в семье, в любви, но чаще идут на поводу страстей.

«Главная особенность хорошей книги заключается в том, что она пересекает границы времени».

Моэм рассказывает несколько любовных историй, связывающих людей разных сословий, и отказывается от их оценки: в мире, где нет основы, все суждения относительны. Вот, например, аристократ Бэзил Кент женится на очень красивой официантке Дженни как порядочный человек: она ждёт от него ребёнка. Вместе с тем он испытывает взаимное страстное чувство к миссис Мюррей, женщине одного с ним круга. Дженни гибнет от неразделённой любви, а Кент и миссис Мюррей вскоре женятся, счастливы, после венчания оставляют розы на могиле Дженни. У читателя возникает ощущение, что они это сделали из странного чувства благодарности. Эту пару не терзает совесть, поскольку моральное суждение общества таково: Бэзилу не надо было жениться из чувства долга, тогда бы девушка была жива и получала деньги на ребёнка. Дженни виновата, что согласилась на брак, поскольку сильная страсть мужа к другой женщине не оставила ей шансов. Моэм – не моралист, он философ, за его плечами Гейдельбергский университет, он циник, остроумец, мастер парадоксальных сюжетов, психологических характеристик – всё для того, чтобы сообщить нам весьма банальное суждение: «Люди слабы».

Птицы в Брюсселе

Популярный французский и бельгийский писатель, драматург, сценарист Эрик-Эмманюэль Шмитт в романе «Попугаи с площади Ареццо» (2013) предлагает иной аллегорический образ современного общества в виде древа жизни, населённого колониями попугаев. Это реальная парковая зона и аристократический квартал современного Брюсселя, и никто уже не помнит, как много десятилетий назад экзотические птицы оккупировали столицу Евросоюза. Попугаи орут, мусорят, размножаются, дерутся, на этом фоне писатель рисует судьбы полутора десятков пар (жителей площади) с целью показать «все виды, все формы любви», которые «можно найти на земле» (об этом он поведал в интервью переводчице Марусе Климовой). Поскольку персонажи принадлежат к разным сословиям, имеют различный возраст и социальный статус (садовник, комиссар ЕС, содержанка, студенты, консьержка, продавщица, преподаватель, писатель, мигрант-афганец, карлик), то понимаешь, что поле для интертекстуальной и интеллектуальной игры безграничное.

Динамику и драматизм сюжету придаёт анонимная любовная записочка, полученная каждым из героев. Она становится катализатором в разрушении и создании новых отношений. Как учитель и философ с прекрасным образованием, Эколь Нормаль Шмитт доводит все истории до логического конца, включая счастливое завершение страсти, а также убийство и самоубийство. Заметим, что огромное количество персонажей не позволяет писателю глубоко исследовать психологию чувства, но вольная организация любовных пар и многоугольников поразит воображение любого читателя. Шмитт избегает пошлости, а вот ирония по отношению к хаосу жизни сквозит во многих его суждениях, и это в традициях великой французской философской прозы. Он любит популярность и в упомянутом интервью замечает, что «всегда хотел писать так, чтобы меня читали не только мои друзья-интеллектуалы, но и безграмотные старушки».

Нерождённый рассказчик

Очень хотелось найти роман, чтобы окунуться в него, как в «пучину морскую», без желания анализировать композицию, сюжет, поэтику. Таким романом стал «Райский сад» Эрнеста Хемин-гуэя – одно из самых спорных произведений американского классика. Хемингуэй работал над ним с 1946 года, но так и не закончил. Осталось 1500 рукописных страниц, их отредактировали в издательстве приблизительно до 250 и опубликовали в 1986 году (на русском языке – десять лет назад). Получилось целостное произведение, стиль которого – короткие «рубленые» фразы, подтекст – узнаваем. События происходят на морском побережье юга Франции и Испании после Первой мировой войны, поэтому в романе сохранились отзвуки «века джаза» и литературы потерянного поколения. Возвращение к прошлому только повод для размышлений о том, почему из двух великих даров судьбы – любви и творчества – только творчество состоялось, а любовь расплескалась, ушла вместе с пеной морской. Нежные и страстные отношения молодой пары – писателя-фронтовика Дэвида и его двадцатилетней жены Кэтрин – не предвещали ни измен, ни любовного треугольника, весьма нестандартного в любые времена. Война лишила Кэтрин юности, и она бросилась навёрстывать упущенное, оставляя на время и вместо себя любимому мужу случайную спутницу Мариту. В романтической литературе приём двойничества, замещения настоящего искусственным всегда обладал трагическим смыслом, не стал исключением и этот роман. Искренность интонации, душевное волнение, с которым Хемингуэй описывает и анализирует крушение счастья, предполагает очень личное отношение автора к художественному материалу. Расставание с любимой женой Хэдли Ричардсон, последующие браки и любовные истории заставляют писателя размышлять о том, как он, человек мужественный и верный, упустил самое важное. К этой теме он возвращается в автобиографическом романе «Праздник, который всегда с тобой», опубликованном посмертно.

Пером и шпагой. Как добиться признания молодым писателям и поэтам? Подробнее

В мире современной зарубежной литературы легко потерять ориентацию, однако есть неожиданные подсказки. Роман знаменитого английского писателя Иэна Макьюэна «В скорлупе» (2016) в 2019 году перевёл Виктор Голышев. Виктор Петрович Голышев – эталон переводчика. Английская и американская классика ХХ-ХХI веков, включая пятый том «Гарри Поттера», – работа великого мастера. «В скорлупе» – невероятно вольная, очень остроумная, постмодернистская интерпретация «Гамлета», где герой-рассказчик – эмбрион: «Не дай твоей матери и кровосмесительному дяде отравить твоего отца. Не трать драгоценные дни, праздно вися вверх ногами. Родись и действуй!» Эта книга о воплощении индивидуального «я», о влиянии боли на зарождение сознания и любви, о «белом шуме» цивилизации, включая интернет, который формирует неродившегося ребёнка, о суетных людях, далёких от замысла природы и Бога. А на мой взгляд, самый лучший роман Макьюэна – «Дитя во времени» (1987): он о тех, кто сохранил доброту и милосердие в самые нелёгкие времена.