Дама с наградами. Современное прочтение Пушкина на «Арктической сцене»

Завершился фестиваль «Арктическая сцена», все постановки были отмечены и профессиональным московским жюри, и альтернативным мурманским. Три награды получил премьерный спектакль театра Северного флота «Пиковая дама. Играем Пушкина». Обозначен и своеобразный жанр: «история, написанная мелом на зелёном сукне».

Подзаголовок «Играем Пушкина» неслучаен, его часто используют для современных постановок и прочтений классической драмы, указывая на сценическое переосмысление всем известного произведения. Язык литературы переводится на язык другого искусства: театра, танца, пантомимы.

Игра, озорная и опасная!

Хорошая драматургия – половина успеха спектакля. Режиссёр-постановщик Александр Шарапко (приз за лучшую режиссуру) создал инсценировку повести Пушкина, максимально сохраняя узнаваемость текста, который Белинский и Достоевский считали совершенным. В пушкинской повести сюжет разворачивается стремительно, за короткий срок Германн проживает всю жизнь, это позволяет режиссёру выстроить и на сцене событийный ряд в активном движении. Там, где у Пушкина рассказ от третьего лица, Александр Петрович переводит его в монолог актёра. Например, Лиза сама повествует о своей печальной жизни компаньонки при богатой старухе. В кульминационные моменты звучит пушкинская поэзия в исполнении Михаила Романенко (диплом за лучшую мужскую роль второго плана), который играет комментатора – «человека от театра». Актёр читает «Бесов», «Молитву», другие стихи спокойно, без нажима, как будто на расстоянии от событий, приглушая страсти. Редко, но создаётся ощущение, что поэзия слегка замедляет динамику действия.

Бал на «Титанике». Пьесу Лермонтова поставили в театре драмы Подробнее

В основе режиссёрского замысла Александр Шарапко сохранил важнейшую художественную особенность повести – романтическое двоемирие, изображение реальности, в которую вмешивается пугающее иррациональное начало. Они сосуществуют, переплетаются, вступая в роковую игру, которая становится центром драматургического конфликта и спектакля в целом. Неудивительно, что жанр постановки синтетический, он включает и мелодраму, и комедию, и клоунаду с элементами буффонады, и трагедию… Формы и способы театральной игры так разнообразны, что не всегда заметны переходы одного эпизода в другой. Однако у любой игры есть правила и конечная цель. Кто-то из жюри заметил, что в спектакле не хватает постепенного нарастания мистического настроения. Однако, видимо, режиссёр поставил другую задачу и придал сценической версии не столько мистический, сколько озорной и опасный характер! Это не противоречит пушкинской интонации: сама история о графине рассказана под бокал шампанского, да и мечтания молодого Германна о романе с 87-летней старушкой вызывают забавные ассоциации… Мистику разрушает и «человек из театра»: в самые волнующие моменты он манипулирует картами, достаёт предметы из цилиндра, показывает цирковые фокусы (впечатляющие иллюзионные эффекты Бадри Цаава).

Спектакль начинается с фехтования на офицерской вечеринке, и само это состязание связано с риском (Илья Сирин, Иван Оверчук), настроение тревоги подчёркивается параллельной сценой карточной игры, когда азарт перерастает в безрассудство, и это уже не фокусы, открывается лазейка для чёрта. Сцена фехтования задаёт быстрый темп, который поддерживается на протяжении всего спектакля, в особенности когда с театрального языка действие переходит на язык танца. Маски, одетые в чёрное, – призраки в ночи, они обозначают тревожные мысли Германна, они и бесы из известного пушкинского стихотворения, они танцуют и мазурку, и канкан, используют выразительные жесты и пантомиму. Актёры пляшут азартно, весело, танец не разрывает движения сюже­та – скорее, вносит разнообразие ритмов, убыстряет динамику действия. Хореография передаёт и психическое состояние персонажа. «И вот моя жизнь!» – сказала Лизавета Ивановна после придирок старой графини, а дальше страстно, гневно и отчаянно станцевала своё отношение к судьбе приживалки (яркая работа Надежды Поздняковой). Интересная хореографическая партитура спектакля воплощена Марией Пысиной.

Комическая старуха и «чёртова кукла»

Центром двусмысленного мира – и запредельного, и реального – становится образ графини в исполнении Елены Варцевой (приз фестиваля за лучшую женскую роль). В её трактовке графиня – и комическая старуха, и мистическая «чёртова кукла». Её характеризуют два знаковых предмета: музыкальная шкатулка у неё в руках и портрет в молодости в глубине сцены, из-за которого её призрак выглядывает и ухмыляется.

Надо сказать, на фоне аскетических декораций в чёрно-белой гамме костюм графини – самое яркое цветовое пятно. Большая зеленоватая шуба с оторочкой рыжим мехом, огромный капор делают хрупкую фигуру актрисы громоздкой, значительной и смешной (сценография и костюмы Раисы Чебатуриной). Мизансценически графиня находится в центре, от неё исходит озорство и игра в мистику, а также ироническая трактовка всех событий. Мефистофель – искуситель этого спектакля она, а не Германн, как у Пушкина.

«Страсти по-итальянски». В театре Северного флота прошли премьерные показы Подробнее

Рисунок роли Елены Варцевой основывается на пластике, свойственной кукле: в силу возраста графиня малоподвижна, основным средством психологической выразительности становится мимика актрисы. Она подчёркивает контрастную перемену настроений и поведения своей героини – от обольстительной улыбки и кокетства к полной прострации и одеревенению. Елена Варцева замечательно играет переходное состояние от настоящего к прошлому старухи. Как только ярко и чертовски весело загораются помолодевшие глаза графини, можно верить, что когда-то от неё был без ума Ришелье! Она и к Лизе не придирается, а шалит с ней, как кошка с мышью. Хорош дуэт и бабушки с внуком (Томский – Алексей Баширов), слегка опасный, напоминающий флирт. Все мизансцены и персонажи стягиваются к ней, она руководит ансамблем. Немощь старухи видимая, она скрывает бесовский огонь. Графиня адски страшно шутит с Германном (Степан Акманов), доводя его до безумия и давая понять, как опасны игры с нечистой силой!

Роль Степана Акманова, пожалуй, самая сложная. Благодаря внешним данным, молодости, пластике он убедителен как герой-любовник, но для внутреннего горения и тяготения к силам зла (Пушкин обозначил это фразой «Германн трепетал, как тигр») ещё придётся поискать краски. Эта характеристика предполагает скрытое за немецкой рассудительностью напряжение, которое заканчивается безумным, почти животным погружением в разрушительную страсть.

В финале торжествуют маски, бесы, фантомы… Они накрывают Германна с головой зелёным сукном, припечатывая сверху такой же маской. Он бормочет, а над ним склоняются его же призраки и страхи.

Яркий, необычный по форме спектакль, динамичный, интересный и режиссёрской трактовкой пушкинской повести, и актёрскими работами, – несомненная удача театра Северного флота.

P. S. На фестивале были представлены три спектакля разных мурманских театров по мотивам произведений Пушкина, Лермонтова, Чехова. Как уместен был бы круглый стол с участием театральных коллективов и учеников, студентов, учителей для обсуждения современного прочтения русской классики! В театр пришёл бы новый просвещённый зритель!