Дышать неладен. Как коронавирус скажется на дальнейшей жизни переболевшего?

«АиФ на Мурмане» побеседовал с врачом анестезиологом-реаниматологом высшей категории, заведующим отделением анестезиологии и реанимации № 4 специализированного центра инфекционных заболеваний МОКБ им. Баяндина Сергеем Чуксеевым.

От «невест» до «поварят»

Александра Михова, «АиФ на Мурмане»: – Сергей Евгеньевич, недавно закончилась ваша вахта длиной 45 суток. Что было самым сложным для вас в эти рабочие полтора месяца?

Сергей Чуксеев: – Сложно, конечно, находиться вдали от дома. Но я вижу сплошные плюсы в столь длительной вахте. Постоянно находясь в отделении, мы вовлечены в лечебный процесс круглосуточно. Для себя я понял, что сейчас основное дело – заниматься пациентами. Даже в свободное время постоянно читал новые статьи, посвящённые коронавирусу, все разговоры с коллегами были выстроены вокруг заболевания. И пока, признаюсь честно, это приносит удовольствие.

Часовой механизм. Когда медики, работающие с ковидом, получат доплаты? Подробнее

– Правда, что созданы специальные врачебные чаты в социальных сетях, в которых медики обмениваются информацией о лечении коронавируса?

– У нас есть несколько внутренних чатов, где идёт активная дискуссия относительно лечения пациентов и организационных вопросов. Таким образом мы обмениваемся опытом. Сам я ещё подключён к нескольким телеграм-каналам, которые публикуют информацию со свежими переводными статьями. Это очень помогает. Например, антикоагулянтную терапию (лечение, которое способствует более медленному свёртыванию крови и препятствует образованию тромбов. – Прим. ред.) мы начали применять раньше, чем она появилась во временных рекомендациях Минздрава РФ.

Поначалу мы думали, что переводить на ИВЛ – правильно, но спустя полторы недели поняли: это далеко не самая лучшая идея, нужно как можно дольше тянуть на респираторной терапии.

– Часто менялись алгоритмы лечения пациентов?

– Я бы не сказал, что они часто менялись, но модифицировались подходы и схемы, потому что терапия нигде не была прописана, не было рецептур, опыта. Например, если поначалу мы думали, что переводить на ИВЛ (искусственную вентиляцию лёгких) – правильно, и старались применить это как можно раньше, то спустя полторы недели мы поняли: это далеко не самая лучшая идея, нужно как можно дольше тянуть на респираторной терапии. Со временем появились свои лайфхаки.

– В других регионах такие же длительные вахты?

– Нет, это личная инициатива наших докторов, моя в том числе. В середине апреля, когда всё только началось, речь шла о двухнедельной вахте и смене персонала. Кстати, в то время ещё никто не знал, что будут какие-то выплаты медикам за работу с ковид. Во время лечения первых пациентов, мы увидели, как агрессивно ведёт себя заболевание, появился профессиональный интерес и необходимость продлить вахту. Никто не хотел уходить, не поняв, как лечить ковид, все захотели уйти победителями, поэтому оставались ещё, и ещё, и ещё. Некоторые врачи признались, что не хотят уходить из отделения, когда закончилась вахта. Сейчас у нас работает доктор, которая пришла в середине апреля, мы с ней самые долгие марафонцы.

Первая вахта была развёрнута на один пост: три врача, старшая медсестра, шесть медсестёр и я. Затем, когда ситуация резко усугубилась, в начале мая мы открыли ещё один реанимационный пост: шесть врачей, я, девять медсестёр, старшая медсестра и три санитара.

– Сколько вы проводили времени в «красной» зоне?

– Сотрудники моего отделения работают по 12 часов, но с перерывом в 24 часа, в это время я их не трогаю. Я же каждый день поднимаюсь в «красную» зону на 2-3 часа, иногда провожу там и больше времени в зависимости от ситуации.

Палаты для плато. В Мурманской области больше тысячи заражённых CoViD-19 Подробнее

– Когда вы впервые надели защитный  противочумный костюм, какие неудобства испытали?

– Это был выезд по санзаданию в Апатитско-Кировскую больницу. Неприятно. Было жарко, плохо видно, непонятно было, как вообще можно работать в таких условиях! Но все неудобства компенсировались чувством защищённости. Человек ко всему привыкает, и к костюму – тоже!

– Кстати, медиков в таких костюмах везде называют по-разному: «лунтик», «космонавт». У вас было что-то похожее?

– Есть смешные истории, но «лунтиками» мы друг друга не называли. У нас были чисто белые костюмы и такое будто платье сверху надевалось. Походило всё это на наряд невесты. Очень красиво смотрелись на девушках такие костюмы, они выглядели как невестушки. Были другие костюмы, надев которые, медики становились похожими на поварят.

Портрет тяжёлого больного

– Каково максимальное число пациентов, попавших к вам в реанимацию за сутки?

– В то время, когда мы открыли второй пост, к нам привозили 4-5 человек одномоментно. Тогда в основном это были рабочие из Белокаменки. А вообще, в день в областную больницу поступало около 30 больных коронавирусом.

– На каждом брифинге глава областного Минздрава говорил журналистам, что у нас много бессимптомных пациентов и, соответственно, немного тяжёлых больных. Нарисуйте портрет тяжёлого пациента.

– Наша задача была поймать болезнь на этапе средней степени тяжести. В первую очередь это люди с избыточным весом, возрастные пациенты с хроническими заболеваниями. Особняком стоят больные с сахарным диабетом и сосудистыми заболеваниями. Всех их мы сразу брали на карандаш.

Все пять смертей, которые случились, будто стоят рядом, этих пациентов знаю пофамильно. Но хочу сказать: я бы действовал так же, не могу упрекнуть ни себя, ни коллег.

Надо сказать, в Мурманске один из лучших результатов летальности в России. Если соотнести выздоровевших и умерших пациентов, то у нас получится коэффициент 0,2-0,3 %. Это рекорд в стране. Похожая ситуация только в регионах Дальнего Востока, но там и не было такого очага заболеваемости. Я для себя этот успех определил просто: когда все поют в одну дудочку, то всё складывается.

Все пять смертей, которые случились, будто стоят рядом, этих пациентов знаю пофамильно. Но хочу сказать: я бы действовал так же, не могу упрекнуть ни себя, ни коллег.

На моей памяти было пять красивых спасений: мы тянули до последнего, не переводили на ИВЛ, применяли все возможные методики, чтобы «раздышать» лёгкие, поражение которых было уже более 75 %. Когда выписывали таких пациентов, они с недоумением говорили: «Мы не понимаем, как вы это сделали».

– В процессе пандемии постоянно появлялась разная информация относительно курильщиков: сначала говорили, что они подвержены коронавирусу больше всех, затем – что курение, наоборот, защищает от ковида. Какие выводы вы можете сделать?

– Мы не увидели никакой связи. Может быть, когда будет большая группа пациентов – пять тысяч человек, тогда мы сможем провести такое исследование.

– Какие основные симптомы ковида? У всех ли пропадает обоняние? Можно ли самостоятельно распознать болезнь?

– Маскируется ковид под обычное ОРЗ: кашель, одышка, температура, слабость и всё, что с этим связано. У некоторых пропадает вкус, обоняние, но таких не очень много. Чаще людям не хватает воздуха или они испытывают боли при дыхании. Конечно, насморк – не классический симптом.

Мать от дитя. Зачем в Заполярье хотят разделить ребёнка и родителей? Подробнее

– Дайте прогноз: как коронавирус скажется на дальнейшей жизни переболевшего? На что он окажет влияние?

– Я думаю, что таким людям следует опасаться за свои лёгкие. На второе место я бы поставил риски возникновения тромбозов. Далее - осложнения на почки, печень и сердце. Этим людям нужно очень пристально следить за своим здоровьем.

– И последний вопрос. Вам и вашим коллегам пришли все положенные выплаты за работу с ковид?

– Да, мы всё получили, но для нас это было неожиданно. Большое спасибо! С одной стороны, это плюс, с другой, если рассуждать, наверняка найдутся те, кто скажет, что это незаслуженно.